Подытожим факты, приведённые в предыдущем посту.
Дата: четверг, 31 августа 1854 года, – по современному счёту. Англо-французская эскадра, перейдя линию перемены дат, жила «вчерашним днём», на её календаре была среда, 30-е августа. По юлианскому календарю Петропавловска-Камчатского – четверг, 19 августа.
Подготовка эскадры к бою началась в 4 часа утра. (Время на эскадре соблюдалось местное географическое – то есть, то же, что и в городе.)
Атаку на русские батареи предполагалось начать утром, однако в 8 часов утра французскому дозорному повиделся парус за воротами бухты. Пароход “Virago” направлен для выяснения и никакого паруса не нашёл; попутно дважды обменялся выстрелами с русской маячной пушкой; таким образом, приготовления задержались на четыре часа.
Адмирал Прайс с шести утра находился на палубе, он успел подняться на топ грот-мачты своего флагмана, затем, до полудня, посетить французский флагман “Forte” и пообщаться с союзным коллегой Феврие-Депуантом. Вернувшись на “President” весьма бодрым, он отдал приказ “Virago” брать в буксировку три фрегата, чтобы доставить их на огневую позицию против мыса Шахова (Сигнального). Около часу дня, едва вся «связка» снялась с якоря , адмирал обменялся несколькими словами с капелланом Хоулмом, выразив уверенность в успехе сражения, после чего собеседники отправились по своим каютам. Апартаменты адмирала располагались в кормовой части батарейной палубы, вероятнее справа (слева – капитанские). Однако все переборки в батарее к бою были убраны, вся палуба представляла собой единое пространство в полсотни метров длиной, с рядами пушек по бортам и семью окнами салона в корме.
(Образец: батарейная палуба французского фрегата "Méduse"):
На дверь закрывались только боковые отхожие кабинки капитана и адмирала – штульцы (quarter-galleries).
(Образец: штульц американского парусного фрегата "Constitution"):
(Штульц американского парусного фрегата "Constitution", вид изнутри):
Адмирал Прайс зашел в свой штульц.
На корабле было достаточно тихо, и выстрел пистолета был ясно слышен в батарее и на открытой палубе. Звук мог бы означать, что кто-то прочищает перед боем пистолет выстрелом холостого капсюля. Но капитан Барридж сразу встревожился и обнаружил своего командующего с простреленной грудью и пистолетом в руке. Тут же побежали за врачами и за капелланом (которого и сам Прайс громко звал). Был дан сигнал эскадре отдать якоря, послана шлюпка на французский флагман. Рана адмирала была безусловно смертельна – пуля повредила правые отделы сердца, тем не менее раненый прожил ещё четыре часа, почти всё время оставаясь в сознании и страдая как физически, так и душевно. Выстрел не был технической случайностью: и капеллану, и французскому адмиралу умирающий признавался в «страшном преступлении», каковым является самоубийство. Называл и повод – «неспособность перенести мысль о том, что ему придется послать в бой столь многих достойных и добрых людей; людей, которых он так любил и кого любая его ошибка может привести к погибели».
Он узнавал офицеров, приходивших проститься, хвалил их, хвалил матросов, выражал уверенность в победе. Молил Бога о скорейшем прекращении его мучений, которые никого не могли оставить равнодушными. Дряхлый и больной Феврие-Депуант нашёл в себе силы взять Прайса за руку и пробормотать “courage, mon ami” – после чего его самого пришлось увести под руки.
Контр адмирал Прайс умер в 5 часов пополудни. Каким образом его смерть повлияла на дальнейшее развитие сражения, знать невозможно. Тело адмирала было предано земле два дня спустя в Тарьинской бухте, вероятное место – на мысу Неводчикова (установлено Юрием Завражным 
filibuster60).
Причиной самоубийства современники считали боязнь ответственности: британское Адмиралтейство, а паче того общественное мнение, подогреваемое скандальной прессой, не прощали неудач и никак не принимали в оправдание реальных трудностей своих героев. Трибуналы над неудачливыми флотоводцами английской истории известны.
Картина американского художника Уильяма Гарнетта "Верный кольт" (William Harnett _The Faithful Colt) в редакции fishka_anna
