Всеподданнейший отчет генерал-адъютанта графа Путятина... Часть 8

Прибытие генерал-губернатора 22 июня к фрегату «Паллада» положило конец начатым было работам, и фрегат получил назначение следовать к северу Татарским проливом, причем предположено было провести его в реку Амур и поставить в безопасном, укрытом от льдов и неприятелей месте. Затем транспорт «Князь Меншиков» отпущен был мною в ведение местного начальства Российско-Американской компании, а прочие суда получили разные назначения от генерал-губернатора Восточной Сибири.[Далее]
С этого времени т. е. с конца июня месяца, исключительное внимание и труды наши были посвящены проводке фрегата «Паллада» в реку Амур. До мыса Лазарева, отстоящего от устьев Амура на 40 миль, фрегат, хотя с затруднениями, шел в полном грузу, но как с этого места Амурский лиман не был надлежащим образом исследован, то проводка встретила затруднения, которые впоследствии, в осеннее время года оказались неодолимыми при всех неусыпных стараниях офицеров и команды.
Тотчас по прибытии к мысу Лазарева приступлено было к выгрузке фрегата, с чем вместе продолжалась опись лимана и его фарватеров. Как та, так и другая работа много замедлялись частыми, крепкими ветрами и течением, которое в сизигии и после продолжительного NO доходило до 4-х миль в час. Во время этих работ я был извещен о прибытии фрегата «Диана» в залив де-Кастри, куда тотчас поехал сам (*), и спустя три дня привел фрегат к мысу Лазарева. Прибытие последнего дало возможность увеличить число рук фрегата «Паллада», взамен командированных с него в Николаевский пост для постройки там на зиму казарм и на мыс Лазарева для покрытия фрегатского груза сараями. (*Эту поездку, около 50 миль, адмирал совершил на шестивесельной гичке, большею частию на гребле, в продолжении 14 или 15 часов, употребив из этого время часа 4 на отдых гребцов. Адмиралу сопутствовали мичманы Колокольцов и Пещуров, делавшие до того промер по фарватерам Амурского лимана. Впоследствии они служили лоцманами на переходе фрегата «Диана». М. Р. )
7-го августа фрегат «Паллада» под фальшивым вооружением, без артиллерии, запасных канатов и некоторых других тяжестей снялся с якоря, чтобы следовать в Амур западным фарватером лимана. Подойдя к островам Хаземиф, он сгрузил на оные часть баласта; но как, несмотря на это, дифферент мало уменьшался, то прибегли к снятию юта и к подведению под корму водяных железных ящиков, хотя жестокое волнение, разводимое на фарватере осенними северными ветрами, делало последнюю работу почти невозможною. Наконец убедившись, что все усилия недостаточны, чтобы поднять корму фрегата и уменьшить ее 18-ти футовое углубление, и что на западном фарватере, вода не поднимается выше 15-ти футов, я изъявил согласие на представление командира фрегата «Паллада» испытать еще проводку восточным, Сахалинским фарватером, на который фрегат и перешел 29-го Августа.
Приблизившись этим путем к так называемому северному рейду, где сахалинский фарватер выходит в Охотское море, фрегат 2-го сентября выдержал шторм, при котором затопило и унесло 10-ти весельный катер, и значительно повредило бывшие на бакштове два барказа, но к счастию без потери людей. В это же время разбило на упомянутом северном рейде два китоловных американских корабля.
Гребные суда, производившие промер того колена этого фарватера, которое ведет с северного рейда в Амур, встретили в средней части этого колена, во всю его ширину, малую глубину. Это открытие, потеря и бездействие главных гребных судов и наступившее осеннее время, отняли последнюю надежду ввести фрегат в Амур, и 14-го сентября командир решился воротиться к мысу Лазарева, куда прибыл в тот же день.
4-го августа я переехал на фрегат «Диана», взяв с собою состоящих при мне офицеров (* Мичманы: Зеленый, Колокольцов и Пещуров.) и заменив предварительно значительное число нижних чинов фрегата «Диана» таким же числом с фрегата «Паллада», с коими я тогда уже совершил двухгодичное плавание, так что после этого перемещения вся команда первого состояла из 484 человек. Невозможность ввести фрегат в Амур и неимение во всем обширном лимане этой реки мест для укрытия судов от напора льда заставили меня решиться на отвод фрегата в одну из бухт восточного берега. Поэтому, отправив в Николаевский пост находившихся на фрегате «Паллада» офицеров и нижних чинов и командировав на него только необходимую для отвода его команду с фрегата «Диана», я снялся 24-го сентября с обоими фрегатами и, посетив на несколько часов порт де-Кастри, чтоб взять провизию, которую должен был там оставить приходивший из Петропавловска корвет «Оливуца», 26-го того же месяца прибыл в избранную бухту, на зимовку фрегата «Паллада».
Разружив здесь окончательно фрегат «Паллада» и оставив при нем на зиму караул из 10-ти человек, я снялся 3-го октября с фрегатом «Диана», с намерением опять посетить Японию и окончить возложенное на меня поручение; после того располагал, смотря по обстоятельствам, направиться или к берегам Китая, или к одной из групп многочисленных архипелагов Восточного океана, чтобы наносить вред неприятельской торговле и иметь средства снабжать фрегат жизненными припасами.
Утром 9-го октября при попутном ветре мы вошли в Сангарский пролив и, пройдя Матсмай, главный город на острове Ессо, в 1-м часу пополудни бросили якорь на рейде Хакодате, глубоком и закрытом от волнения. Я избрал Хакодате, как порт наиболее известный европейцам по содержанию в нем в плену капитана Головина (*Бывшего впоследствии Вице-адмиралом и флота генерал-интендантом.) и лежавший на нашем пути, чтобы чрез губернатора сего города, скорее уведомить Японский Верховный Совет о намерении моем идти в город Оасака, куда я и просил прислать полномочных для окончания начатых переговоров. В Хакодате я узнал, что в прошедшем мае месяце заходила сюда эскадра командора Перри и что город этот вошел в число портов, открытых американцам по недавно заключенному с Япониею трактату. Губернатор Хакодате объявил мне об этом и сообщил между прочим, что японское правительство уже писало к нашему, чрез голландцев, о присылке лица для продолжения начатых мною переговоров. Предполагая, что американцы во время своего пребывания в здешнем порте, конечно, не отказывали себе в удовольствии съезжать и ходить по берегу, я решился, не спрашивая разрешения губернатора, с первого же дня съехать на берег и требовать беспрепятственного доступа в город и его окрестности, но чтобы не подать повода к каким нибудь неприятным столкновениям, предуведомил об этом намерении приехавших на фрегат с поздравлением чиновников. Чиновники сделали некоторые возражения и просили подождать пока дадут знать губернатору, но видя нашу решимость, просили только пристать в указанном месте, оттуда не пускаться внутрь города без одного из них, что на первый раз и было нами исполнено.
Отправившись в сопровождении всех почти свободных от службы офицеров, мы встречены были на пристани ожидавшими нас чиновниками и немедленно пошли с ними по опрятным улицам города, посетили некоторые из его буддийских храмов и садов и поздно вечером с фонарями возвратились на пристань. На улицах нас окружила толпа народа, всегда скромная, хотя по-видимому и не стеснявшаяся присутствием своих чиновников.
Следующие дни восьмидневного пребывания в здешнем порте были посвящены описи рейда, измерению замечательной горы позади города и частым прогулкам во все сколько-нибудь интересные места обширного залива. Команду, занимавшуюся по утрам парусным и артиллерийским ученьями, после обеда свозили на берег партиями, причем японские власти не делали ни каких возражений, а благодаря похвальному поведению нижних чинов, не было повода ни к малейшим неприятным столкновениям с жителями.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ