В одном из кварталов города Самодола с давних пор стоял большой ржавый ящик — помойка. Устройство ее было несколько необычно — мусор кидали прямо на крышку, и когда его набиралось много, он сам собой с хлюпом проваливался внутрь, а крышка возвращалась в исходное положение. Скромное сооружение не мешало, не воняло, работало исправно и ничьего внимания не привлекало. (Что касается золота белогвардейского атамана Семенова, якобы спрятанного в помойке, так это газетный миф. Никто не знает, куда девалось золото).
Впервые помойкой заинтересовался в 1962 году юный пионер Сидор Сюзанин, задумавший вернуть оттуда самодельный телевизор, сгоряча выброшенный бабушкой. Лезть в помойку с головой чистюле Сидору не хотелось, и он думал дождаться мусорщиков. Но прошел месяц, а мусоровозка все не ехала. Помойка же, странное дело, не переполнялась, глотала отбросы с прежним аппетитом. Тогда любопытство Сидора пересилило брезгливость. Вооружась фонариком и поленом, он уселся на край помойки и велел помощникам октябрятам наваливать мусор до критической массы. Вот сейчас оно откроется, караулил Сидор, и сразу надо подпереть крышку поленом... Но все произошло так неожиданно быстро, что юный исследователь взмахнул руками и упал на траву. А полено и фонарик, вырвавшись из пионерских пальцев, унеслись вслед за прочим мусором в приотворившееся никуда. Помощники октябрята показывали пальцем и смеялись, а Сидор был серьезен. Что за бездна приотворилась на полмига? Не потеряй он равновесия — улетел бы туда же в никуда же. Почему коты и воробьи сторонятся помойки? И что скажет бабушка за потерянный фонарик? Сидор Сюзанин не заплакал. Ему хватило выдержки прервать исследования, вырасти и уехать в Новосибирск учиться на физика-релятивиста.
Город Самодол строился, старые кварталы сметались под новые пятиэтажки. И вот разрушительные работы споткнулись о какую-то ржавую помойку. Не брал ее ни бульдозер, ни кран с чугунным раздолбатором, ни даже лом. Добрый заряд взрывчатки канул в помойке без малейшего звука, и тогда прораб-разрушитель пожаловался властям. А власти — вот где настоящая фантастика! — проявили глубину и гибкость мышления. Ржавую помойку признали памятником технической архитектуры, да таким важным, что изменили весь план застройки, и вместо жилого микрорайона возникла ученая слободка, обнесенная стеной в китайском стиле. На вывеске у ворот крупными буквами название: ”НИИФИПО”.
Расшифровываются буквы так: ”Научно-исследовательский институт физики искривленных пространств им. А.П. Окулева”. Потому в научных кругах сотрудников института прозывают “окулистами”. Но самодоличи за пределами научных кругов фамилию Окулева не знают и вывеску переводят проще: “Научный Институт Физики Помоек”. Да обычно и не переводят — Нифипо и Нифипо, привычно. И остановка троллейбуса так называется.
Однажды корреспондент районной комсомольской газеты приехал в Самодол за материалом о НИИФИПО и о молодых ученых. Только в институт его не пустили, походил он вокруг стены, послушал народные сплетни, поднапряг фантазию. И статья удалась. Открывалась она фразой: “Кто-то из великих мудро заметил: уровень культуры нации определяется отношением к помойкам”. Нашлось в статье место и для Ивана Сусанина — легендарного партизана, основателя города Самодола и создателя несокрушимой помойки, — и для пропавшего золота атамана Семенова. Заключительная фраза была подстать вступительной: “Археологи утверждают: помойка — запечатленное прошлое; а не зная прошлого, нельзя уверенно глядеть в будущее”.
В действительности помойками НИИФИПО занимался в последнюю очередь, ржавый “памятник технической архитектуры” лишь помог выбрать место, где стоять институту. А загадки пространства так же необъятны, как оно само. Когда в институт приехал работать молодой кандидат наук Сюзанин, его родная помойка все еще использовалась как помойка, и дальше определения количества мусора, поглощаемого ею за один ам, исследования не продвинулись. Группа, возглавленная Сидором, занялась объектом серьезно. Уже на первых конференциях было доложено о пульсирующей гравитационной аномалии вокруг помойки и об уникальных сопроматовских свойствах ее корпуса. Материал, только видом напоминавший ржавое железо, крошил любые сплавы, алмазы и фуллериты, не получая ни крохотной царапины. В нем полностью вязли ультразвук, электронные и нейтринные потоки. За год “помоечники” наработали пухлые тома результатов, но все отрицательных. А так хотелось чего-нибудь положительного. И тогда Сидор затеял раскопки.
Культурный слой вокруг помойки оказался очень богат. Среди найденных предметов отметим серебряную вилку конца XIX века, обрывок казачьей кольчуги в закаменевшей ржавчине, бронзовое монгольское стремя, монету боспорского царя Савромата, малый коренной зуб мамонта и пластмассового хоккеистика от настольной игры, потерянного Сидором Сюзаниным в октябрятскую пору. Главная удача подстерегала раскопщиков под основанием помойки, опиравшимся на лиственничные сваи. Там сохранился в совершенной неприкосновенности погреб самого Антона Окулева, его тетради, открывающие тайну последних дней гения.
Окулев сочетал в себе таланты химика, математика и богослова, и в каждую из этих наук привнес по нескольку оригинальных формул. Когда его мысль вознеслась выше границ, разделяющих науки, современники сочли его сумасшедшим. Трактат Окулева о химических процессах в искривленном пространстве и теперь понятен немногим; а позднейшие записи о роли творящего духа в ретрокаузальном синтезе, с привлечением восточной алхимической символики, еще ждут признания. Оставивший кафедру, покинутый семьей, отлученный от церкви, творил он свои непостижимые опыты в доме путевого обходчика под Казанью. Один из этих опытов едва не стоил жизни ученому: созданное им вещество имело столь большую плотность, что в единое мгновение вобрало в себя окружающую материю в радиусе десятка сажен и ринулось было к центру планеты; к счастью, вещество оказалось нестойко и тут же распалось, извергнув все поглощенное столбом пыли. Планета отозвалась на это землетрясениями и погодными катаклизмами. Не стоило бы упоминать о разрушенном вместе с насыпью железнодорожном полотне, не случись это на пути царского поезда. Правда, поезд был еще в сутках недоезжая Казани, да и царя в поезде не было, потому “анархист” Антон Окулев отделался всего лишь ссылкой в Сибирь, в глухой Самодол.
Здесь Антон Петрович слыл человеком тихим и безобидным, ему даже позволили учить детишек грамоте, арифметике и естественной истории. В простеньких химических демонстрациях, которыми учитель развлекал ребят, околоточный надзиратель никакой угрозы не находил, а бывало, и сам привозил из губернии химическую посуду и реактивы. Втайне же от всех Окулев не оставлял и своих прежних изысканий, но эти занятия мало напоминали привычную химию, скорее в них было что-то от магии. И однажды ему удалось осуществить замечательную трансмутацию, получив буквально из ничего материал невероятной сопротивляемости любым воздействиям. Вот теперь пришла пора повторить казанский опыт, но уже без угрозы всему живому. Из нового материала, названного создателем “антокин”, Окулев построил у себя во дворе ящик с хитроумной крышкой, а для конспирации написал на нем “помойка”.
Найденные в погребе дневники доносят муки сомнений гения. В отсутствие автора реакция не шла: очевидно, участие “творящего духа” было обязательным условием. Но антокиновая стенка оказалась неодолимым препятствием даже и для духа. Отказаться от опыта? Или..? Но тогда...
В одну из зимних сибирских ночей дом ссыльного Окулева загорелся. Кровля рухнула раньше, чем подоспели люди. Никаких обгорелых останков на пожарище не нашли, но ссыльный пропал навсегда, ни слуху, ни духу. Ничего невероятного: тайга, зима... Спустя годы некий полицейский оригинал, разбирая старые бумаги, начертал на папке с делом Окулева: “Пора, пора закрыть: бедняга давно сыграл в ящик”. Знал бы шутник, насколько близок был к истине.
В начале двадцатого столетия А.Эйнштейн обосновал теоретически возможность существования “черных дыр”, и еще долго они считались чисто математическим парадоксом. Неприметный ящик в сибирской глуши терпеливо хранил тайну своего содержимого. Антон Окулев правильно рассчитал, что его создание простоит хоть полвека, хоть и век, и два, но попадет-таки в мудрые и гуманные руки.
Погреб-музей на территории НИИФИПО открыт только для узкого круга посвященных, а среди непосвященных есть и такие, кто уверены, будто помойка прикрывает собой устье глубочайшей геологической шахты, на дне которой в мусорных завалах можно отыскать и телевизор пионера Сюзанина, и золото атамана Семенова. Неоднократные ходатайства клуба “Три Эс” (Самодольской Секции Спелеологов) о проведении экспедиции в недра остались без ответа. Исследования “помойки” глухо засекречены. И не зря.
По данным западной печати, в пентагоновских центрах ведется разработка проекта “Би Эйч”, цель которого — создание управляемой “черной дыры” с хи-лучевой накачкой. Хотя Пентагон отрицает какие-либо успехи в этом направлении, миролюбивые силы уже сейчас борются за превентивное запрещение оружия абсолютного уничтожения.
В качестве эпилога передадим сюжет самиздатовской сказки, имевшей хождение на территории НИИФИПО. В одном из параллельных нашему надпространственных миров внезапно открылась Клоака Богов, исторгнув невероятное существо о четырех конечностях, двуглазое, безрогое и бесхвостое, закутанное в одеяние из лохматых шкур. Пришелец постепенно освоился в новом для себя мире и даже научил аборигенов таким хитростям, как колесо и электричество. Но консерваторов бесили и новшества, и сам двуглазый уродец по имени Антоку, и Клоака, выбрасывавшая день ото дня все большие количества зловонного мусора. Тогда гонимый Антоку осадил Клоаку Богов коробом, забрался туда и заперся, не оставив ни окон, ни дверей. Ни открыть, ни разломать короба аборигены уже не смогли, оставалось только поклоняться ему, как святыне. По идее сказочника, “Антоку” соприткнул “белую дыру” с новой “черной дырой”, продлив свой “мусоропровод” в новые неведомые миры. В финале сказки описывается пролет над Самодолом Тунгусского Космического Тела в 1908 году — но эта привязка уж чересчур надуманна.
А мне свой рассказ хотелось бы закончить на мажорной ноте, и здесь годится мудрая мысль корреспондента районной комсомольской газеты: быть может, помойка открывает человечеству путь в прекрасное будущее.
23.12.87, переписано в 1998.
Идея предложена Е.М.Скарюкиным.