Справиться с трудностями перевода мне помогали: Konstantin Schendzielorz из Германии и ЖЖ сообщество translator.ru, всем большое спасибо. И буду благодарен всем, кто поправит и уточнит предлагаемый перевод, особенно латинский фрагмент, в котором я менее всего уверен. (Латинский фрагмент пойдёт "вторым эшелоном", а то пост получается слишком велик.)
Источник: М. И. Сухомлинов. Материалы для истории Императорской Академии Наук. Том шестой: История Академии Наук Г.-Ф. МИЛЛЕРА
С ПРОДОЛЖЕНИЯМИ И.-Г. ШТРИТТЕРА (1725-1743). САНКТПЕТЕРБУРГ. ТИПОГРАФИЯ ИМПЕРАТОРСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК. 1890. Стр. 413-418.
Ich insonderheit suchte eine Gelegenheit zu nützen, die sich nicht wieder finden möchte, durch dalai-lamische geistliche von den Geheimnissen ihrer Religion mich zu unterrichten, und Hess zu dem ende den tangutischen gelun des taischa Lopsan bitten, dass er einen seiner untergebenen geistlichen, mit dem ich mich von geistlichen und wissenschaftlichen dingen unterhalten könnte, zu mir nach Udinsk schicken möchte. Hierauf schickte mir der gelun einen seiner mongolischen Schüler, der so lange, als wir uns zu Udinsk aufhielten, bei mir blieb, so dass die uns anfänglich zuwider scheinende Verzögerung mit den Fahrzeugen, unseren Verrichtungen zu einem wirklichen vortheil gereichte.
Мне очень хотелось использовать представившуюся возможность, какой впредь уже не будет, разузнать у далай-ламских служителей тайны их религии, и я попросил тангутского Gelun taischa Lopsan о любезности направить ко мне в Удинск одного из подчиненных ему служителей, с кем бы я мог побеседовать о духовных и научных вещах. В ответ на это Gelun прислал мне одного из своих монгольских учеников; таким образом, транспортная задержка, столь неприятная вначале, пошла на пользу нашему делу.
Sobald die Fahrzeuge in fertigem stände waren, fuhren wir den 13 septbr. von Udinsk ab. Den 15 kamen wir an die mittlere Mündung des Flusses Selenga zum See Baikal, wo die Überfahrt zu sein pflegt, weil daselbst der See am schmälsten ist. Soll ich hier des in dasigen gegen den herrschenden Aberglaubens erwähnen, dass man den See ein Meer, ja das heilige Meer nennen, bei der überfahrt etwas Geld als ein Opfer hineinwerfen und vor allen dingen des Meeres nicht spotten müsse. Ich glaube, nein! Hr. Gmelin hat es getan. Genug, wenn ich sage, dass wir nach einigen widrigen winden, die uns wie noch an der Mündung der Selenga, so auch an der nördlichen Küste, ehe wir die Mündung der Angara erreichen konnten, etwas aufhielten, den 20 septbr. mit beiden doschtscheniken glücklich und wohlbehalten zu Irkuzk ankamen.
Как только транспорт был готов, 13 сентября, мы выехали из Удинска. 15-го мы добрались на Байкал к среднему устью реки Селенги, это обычное место для переправы, т.к. озеро там самое узкое. Следует ли мне останавливаться на господствующем в тех краях суеверии, что озеро следует называть «морем», даже «священным морем» и переправляясь, бросить в качестве жертвы несколько монеток, а кто поскупится, с тем море сыграет злую шутку? Пожалуй, нет! Это сделал г-н. Гмелин. [*Т.е., не стоит останавливаться, ибо Гмелин об этом уже рассказал. (J. G. Gmelin, Reise durch Sibirien, 1733 — 1743, I, Göttingen, 1751, S. 418, 419). Фраза трудная для перевода, можно подумать, что Байкал вытребовал у Гмелина жертву.] Достаточно сказать, что оба дощаника достигли устья Ангары целыми и невредимыми, одолев трудные ветры, задержавшие нас в устье Селенги и на северном берегу, и 20 сентября мы без приключений прибыли в Иркутск.
Hier erfuhren wir durch Briefe aus Jakuzk, dass für uns wegen der reise nach Kamtschatka gar nicht zu eilen sei, indem die Anstalten zu der seeexpedition sehr langsam vor sich giengen und zu Ochozk mit dem baue der schiffe, womit man zur See gehen sollte, noch nicht einmal der Anfang gemacht worden. Es waren aber vier schiffe zu bauen: zwei, um gegen Amerika hin Entdeckungen zu machen, und zwei, längs den Juridischen Inseln bis nach Japan zu segeln. Wir durften also nicht hoffen, dass im folgenden Sommer unsere reise nach Kamtschatka vor sich gehen könnte. Jakuzk versprach uns sehr Langeweile, wenn wir länger als einen Winter daselbst zubringen müssten. Wie sollten wir also die zeit eintheilen, um genug Beschäftigung zu haben, uns nirgends allzulange aufzuhalten und nicht zu weit uns von der jakuzkischen Landstraße zu entfernen, damit wir immer bereit wären, gegen die zeit, die man uns bestimmen würde, zu Jakuzk uns einzufinden? Wollten wir nicht weiter voraussehen, so hatten wir doch zum wenigsten das ganze folgende jähr in unserer Gewalt, während dessen unsere Gegenwart zu Jakuzk nicht erfordert werden würde. Für so lange also nahmen Herr Gmelin, hr. La Croyere und ich mit einander Abrede.
Здесь мы получили письма из Якутска и узнали, что с поездкой на Камчатку нам можно не торопиться, поскольку приготовления к морской экспедиции движутся медленно, что корабли в Охотске строить еще и не начинали. А построить предстояло четыре парусных корабля: два, чтобы идти на открытие Америки, и два парусника, чтобы идти вдоль Курильских островов до Японии. Таким образом, нам не следовало рассчитывать отправиться на Камчатку следующим летом. Якутск обещал нам великую скуку, если придется провести там больше одной зимы. Мы должны распланировать время так, чтобы иметь достаточно занятий, нигде слишком подолгу не задерживаться и не отдаляться от Якутского тракта, так чтобы явиться в Якутск сразу как возникнет надобность. Далеко загадывать мы не могли, но по крайней мере весь следующий год был в наших руках, в это время наше присутствие в Якутске не понадобится. До тех пор, следовательно, господа Гмелин, Ла Кройер и я приняли соглашение. [Далее излагается суть уговора.]
Wollten wir auch unsere täglichen arbeiten, die überall gleich waren, nicht rechnen, so hatte ich insonderheit noch viele Nachrichten, die Stadt und das Land von Irkuzk betreffend, mit urkundlichen beweisen zu erwarten, weswegen nötig war, die provinzial-kanzellei in beständiger Bewegung zu erhalten. Das dortige Archiv gab mir weniger zu Tun, weil die Stadt erst in neuern Zeiten durch die Handlung mit China emporgekommen, weil sie anfänglich selbst als ein unerheblicher ostrog von andern Städten oder Ostrogen abhängig gewesen ist. Am meisten beschäftigte uns, dass wir wieder einen Bericht an den regierenden Senat von unseren seit Jeniseisk getanen reisen und Verrichtungen abzustatten hatten, dem wir eine ansehnliche menge von Beobachtungen, Beschreibungen, Zeichnungen, Altertümern und mancherlei anderen Seltenheiten beilegen konnten. Die Wichtigkeit und menge der Sachen war zum Teil Ursache, einen eignen Soldaten von unserem geleite damit nach Petersburg zu schicken; zum Teil mussten wir verschiedene zum täglichen verbrauche gehörige Notwendigkeiten von Petersburg nachkommen lassen, die wir nicht gewisser, als wenn wir solche durch ausdrückliche Beschickung abholen Hessen, zu bekommen wussten.
Даже не считая ежедневной рутинной работы, у меня имелось также множество сведений об Иркутске и его провинции, нуждавшихся в документальном подтверждении, поэтому приходилось всё время теребить провинциальную канцелярию, чтобы получить нужное. Местный архив мне мало что мог дать, поскольку город стал расти только недавно, благодаря торговле с Китаем, а прежде он был острогом, не выдающимся среди прочих городков и острогов. Больше всего сил у нас требовало написание доклада для Правительствующего Сената о наших путешествиях после Енисейска, а также наших научных отчетов, к которым мы могли бы присовокупить достаточное количество обсерваций, описаний, рисунков, древностей и многого другого. Важность и количество этих предметов явилось одной из причин того, что в Петербург были отправлены солдаты из нашего сопровождения; другой причиной было, что мы нуждались в доставке из Петербурга разных вещей ежедневной надобности, а другого способа получить их не видели, тем более по заказанному списку.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ: http://callmycow.livejournal.com/89523.html)